ИЗВЕСТНЫЕ ЛЮДИ О НЕСТОРЕ ЛАКОБА

Из воспоминаний Андрея Максимовича Чочуа:
"Председатель Совнаркома Абхазии Н. Лакоба с большим уважением относился к Н. Я. Марру. Когда Марр бывал в Абхазии, Лакоба часто приглашал его к себе на обед или возил в какой-либо район Абхазии. Однажды Н. Лакоба позвонил мне в Наркомпрос и попросил передать Марру, что Сария (жена Лакоба) просит его вместе со мной сегодня к шести часам пожаловать на лобио, приготовленное по-абхазски, с мясом. На обеде присутствовало трое абхазцев из Гудаутского района. Обед прошёл на славу. Сария Лакоба, весьма интересная, умная женщина, мастерски приготовила все кушанья, радушно и сердечно угощала нас. К слову сказать, Николай Яковлевич очень любил абхазские блюда, в чем я мог убедиться, не раз имея удовольствие принимать его у себя дома. Нужно было слышать, с каким смаком он произносил названия многочисленных абхазских кушаний, приготовляемых из различных сортов мяса и сыра. После обеда Н. Лакоба на своем "Мерседесе" повез всех на прогулку в Новый Афон.
Н. Марр очень хорошо отзывался о Н. Лакоба, считал его умным, талантливым и выдающимся руководителем Советской Абхазии. По инициативе Лакоба правительство Абхазии отпустило средства для напечатания работ Марра по абхазоведению в академической типографии Ленинграда. На эти средства здесь были изданы "Русско-абхазский словарь" (1926) и другие его работы. По просьбе Николая Яковлевича Лакоба распорядился отпустить на командировку в Турцию студентов В. Кукба и А. Хашба для изучения убыхского языка шестьсот рублей, однако поездку удалось осуществить лишь первому из них".
(Чочуа А. М. Избранные сочинения. Тбилиси, 1987. С. 101)

Из интервью Президента Академии с/х наук академика Н.И. Вавилова журналистам "Советской Абхазии"
"<...> Я должен отметить ту большую помощь, которую оказал тов.Лакоба в деле создания около Сухума отделения Ленинской Академии с.-хоз. наук в лице Всесоюзного института растениеводства… На примере маленькой Абхазии можно видеть, как быстро советская страна становится высококультурной, как быстро изменяется лик земли. Абхазское правительство, под просвещенным руководством уважаемого Нестора Аполлоновича Лакоба, всегда проявляло исключительное внимание к науке, всемерно привлекая всесоюзные научные учреждения и создавая свои научные исследовательские институты и станции в советской Абхазии".
(Советская Абхазия. 4 июня 1932 г.)

Весной 1930 г. в очерке "Сухум" поэт Осип Мандельштам писал:
"В приемной Совнаркома я видел жалобщиков-крестьян. Старики-табаководы в чёрной домотканной шерсти похожи на французских крестьян-виноделов. У Нестора Лакоба - главы правительства - движения человека, стреляющего из лука… Это он привёз медвежонка на автомобиле, получил медвежонка в подарок от крестьянского оратора на митинге в Ткварчелах. Слуховая трубка глухого Лакоба воспринимается как символ власти".
(Мандельштам О. Записные книжки. Заметки // Вопросы литературы. 1968. № 4)

В 1923 г. в Абхазии побывала известная писательница Зинаида Рихтер:
"В Сухуме только в приёмной Совнаркома можно получить представление о крестьянской самобытной Абхазии. К тов.Лакобе или, как его попросту крестьяне называют в глаза и за глаза, - к Нестору, идут со всяким делом, минуя все инстанции, в уверенности, что он выслушает и рассудит. Предсовнаркома Абхазии, т.Лакоба, пользуется любовью крестьян и всего населения".
(Рихтер З. Кавказ наших дней. М., 1924)

12 октября 1928 г. в Сухуме состоялась личная встреча известной писательницы Мариэтты Шагинян с Председателем Совнаркома Абхазии:
"Лакоба Нестор Аполлонович, абхазец, стоит во главе Абхазской республики. Это небольшого роста, глуховатый, как я человек. Он напомнил мне почему-то ацтека. Это впечатление схожести с ацтеками потом усилилось и на других абхазцах. И кроме того их странный язык тоже напомнил мне странную речь ацтеков…"
(Шагинян М. Дневники. 1917–1931. Л., 1932)

В 1933 г. знаменитый поэт Василий Каменский написал "Ткварчельскую поэму",
которую потом назвал "Абхазия". Это своего рода репортаж с детища первой пятилетки республики, освоения Ткварчельского месторождения угля, инициатором которого был Нестор Лакоба.
...Богатства горного не счесть, -
Абхазии
Промышленная честь!
За этой честью
Смотрит в оба
Неугомонный вождь Лакоба,
Любимец Нестор
Сын страны,
Чьи планы чётки и стройны.
(Из Российского государственного архива литературы и искусства)

Одиссей Димитриади. Из воспоминаний:
"Когда я получил аттестат и принес отцу, он поздравил меня поцелуем в лоб и в подарок вручил греческий паспорт. Этот паспорт я имел 11 лет, с ним учился в Тбилиси и Ленинграде. И лишь в 1936 году, когда я работал в Сухуми, глава Абхазии Нестор Лакоба попросил сдать его во избежание неприятностей. Я отдал его Нестору Лакобе и через месяц получил советский. А еще через месяц Лакоба был отравлен, и на траурной процессии мне пришлось играть похоронный марш со своим оркестром".
(НАШ ОДИССЕЙ: Жизнь длиною в век Одиссея Димитриади. Афины, 2013)

Галина Серебрякова. Из воспоминаний:
"<…> Серго познакомил меня с несколькими близкими ему людьми, удивительными, как и он, по внутренней безупречности и ясной идейной цели. Один из них был абхазец Нестор Лакоба, человек больших знаний, отличной партийной биографии, огромной воли и принципиальности. Он сразу же очень понравился мне проявленными в беседе чувством юмора, находчивостью, простотой обращения. Впоследствии я видела его много раз, жила в его семье в Сухуми и проникалась все большей симпатией и уважением к этому талантливейшему, строгому партийному руководителю, знавшему так много, что после каждой встречи я должна была учиться, читать, расспрашивать близких, чтобы разобраться в богатстве новых мыслей и сведений. <…>
<…> Не раз виделись мы с Нестором Лакоба, партийным руководителем Абхазии. Небольшого роста, глуховатый, с волосами серебристо-золотыми и все замечающими быстрыми глазами, он был интереснейшим собеседником и гостеприимнейшим хозяином. Я редко участвовала в беседах его и Блюхера, касавшихся значительнейших событий. Днем было тягостно жарко даже в тени могучих дубрав Нового Афона. Вечером мы купались в море, варили уху, катались на лодках, пели песни и читали вслух книги.
Часто вечерами ездили в горы. Лакоба знал легенды и поверья своего края. Сидя у костра в вековом лесу на Военно-Сухумской дороге, мы часами слушали его размеренные рассказы, затем, укрывшись бурками, укладывались спать, чтобы встать перед рассветом и увидеть первые сигнальные огни восходящего солнца.
(Серебрякова Г. О других и о себе: новеллы. М.: «Советский писатель», 1971. С. 64, 176–179)

В 1920 г. художник Александр Шервашидзе (Чачба) выехал в Англию, а затем во Францию...
Позднее, в 1924 г., режиссёр Н. Евреинов писал по этому поводу поэту М. Волошину:
"Александр Константинович бежал из Грузии от меньшевиков, теснивших его друзей абхазцев, ныне большевиков, причём его провожал в Батуме сам тов. Лакоба – нынешний Предсовнаркома Абхазии".
(Б. М. Аджинджал. Р. А. Шервашидзе-Чачба)

Бабель о Несторе Лакоба
Во время командировок в Абхазию в 20–30-е гг. писатель Исаак Бабель неоднократно встречался с Нестором Лакоба. Между ними установились товарищеские отношения. Одна из таких встреч состоялась в 30-х годах. Жена писателя А. Н. Пирожкова в одном из своих писем вспоминала:
"Мы выехали в Гагры в тёплый солнечный день в открытой легковой машине. В Гаграх шли съемки "Веселых ребят", и мы с Бабелем пропадали на них, смотрели, как снимают то Утёсова, то Орлову, то как без конца бултыхается в воду очень милая актриса Тяпкина". Здесь же, в Гагре, в доме отдыха ЦИКа, состоялась встреча Бабеля с Лакоба. В одном из своих писем жена писателя рассказала: "Я не была знакома с Нестором Лакоба, но я видела его. Когда мы с Бабелем приехали в Гагры в 1933 году, должно быть в конце сентября или начале октября, Бабель мне сказал, что здесь сейчас Лакоба и он хотел бы с ним повидаться. Я помню, что мы вместе подошли к какому-то зданию, расположенному в парке, я осталась сидеть на скамейке перед входом, а Бабель пошёл внутрь здания к Лакоба.
Через какое-то время Бабель вышел вместе с Нестором. Он был небольшого роста… Мне кажется, у него был слуховой аппарат, от уха протянулся шнурок чёрный… Бабель попрощался с ним и подошёл ко мне. О чем они говорили, Бабель мне не рассказывал, но у меня создалось впечатление, что они были знакомы и раньше.
Отзывался о Лакоба Бабель очень уважительно, сказал, что в Абхазии нет более примечательной личности, чем он".
(Лакоба С. "Крылились дни в Сухум-Кале…" Сухуми, 1988)