С 18 по 28 февраля 1931 года в Абхазии проходил общенациональный сход, в историографии получивший название Дурипшского. В советской историографии этот вопрос не освещается, за исключением трудов Ш.Д. Инал-ипа, который первым обратил внимание на эту проблему в книге «Дурипш» (Сухуми, 1981). Он называет этот сход «самочинным антиколхозным», а его организаторами – «представителями деревенской верхушки» (Инал-ипа Ш.Д. Дурипш. Сухуми, 1981. С. 37 (Цитируется по Куправа А.Э. Из истории абхазской традиционной культуры. М., 1988. С. 72)). Что касается постсоветской историографии, то причинами Дурипшского схода, помимо социально-экономических, называются и политические. Причем, решение о преобразовании Абхазии в автономную республику в составе Грузинской ССР называется основной причиной схода.

Первым из историков делает такое предположение С.З. Лакоба в работе «Очерки политической истории Абхазии». Соглашается с ним (по поводу политических причин) А.Э. Куправа, который первым обстоятельно изучил проблему Дурипшского схода и ввел в научный оборот ранее неизвестные источники. В основу предлагаемой работы легли уже опубликованные источники, в частности, выписки из информационных сводок опергрупп, выписка из протокола объединенного заседания бюро Гудаутского райкома партии и Райсполкома Гудаутского района, записка С.Ф. Реденса и Гульбиса из Тифлиса о напряженном положении в Гудаутском районе Абхазии (Материалы по истории Абхазии Советского периода.ССР Абхазия в первом десятилетии (1921 – 1931 годы). Т. I. Составитель А.Э Куправа. Сухум, 2012. С. 357), докладная записка ответственного инструктора ЦК ВКП (б) Козлова Г. секретарям ЦК ВКП (б) тт. Сталину, Когановичу и Постышеву (Материалы по истории Абхазии Советского периода. Т. 1. 1921 – 1931 гг. Сухум, 2012), статьи и речи Н. Лакоба (Лакоба С.З. Очерки политической истории Абхазии. Сухум, 1990), письмо М.Л. Хашба в Военную прокуратуру СССР (Хашба М.Л. Наследие. Сухум, 2005), статья С. Данилова «Трагедия абхазского народа» (Мюнхен, 1990), лично побывавшего в Абхазии в дни схода, кроме того, ранее не использованные воспоминания жителя села Дурипш Гунба Сергея Игнатьевича.

Вышеуказанные источники имеют огромное значение для исследования, но отличаются однобокостью и несут на себе отпечаток тенденции того времени. К тому же сводки опергрупп даны не в оригинале, а в списке, что, конечно, снижает их ценность и информативную отдачу. Что касается статьи Данилова, которая представляет собой историческую справку об Абхазии, проникнутую любовью к нашей стране, то ценность ее заключается в том, что в ней содержится информация, отсутствующая в официальных документах. К числу первоисточников, использованных в настоящем исследовании, относится письмо главного редактора газеты «Апсны капш» М.Л. Хашба в Главную военную прокуратуру СССР, лично участвовавшего в событиях. Он последовательно сообщает о событиях и дает оценку активным участникам и инициаторам схода. Письмо датируется 1954 годом, т.е. было написано после смерти Сталина, в период хрущевской «оттепели». Целью автора было ответить на пункты посмертного обвинения Н. Лакоба с целью его реабилитации. В силу характера источника, оно не может дать полную картину происходившего, но дает возможность судить о взаимоотношениях Нестора Лакоба с инициаторами схода. Более обстоятельную информацию содержат в себе воспоминания М.Л. Хашба (на абхазском языке), которые были использованы Куправа А.Э в труде «Из истории абхазской традиционной культуры». К числу новых, ранее не использованных, источников относятся воспоминания жителя села Дурипш Гунба Сергея Игнатьевича (в период схода жил с родителями в с. Ачандара), по официальным данным, родившегося в 1930 году. Соответственно, в период схода ему было около года, но он сомневается в точности официальных данных по поводу своего года рождения, т.к. он отчетливо помнит некоторые события, связанные с вышеупомянутым сходом. В любом случае, в 1931 году, когда происходил Дурипшский сход, Гунба Сергею могло быть не больше трех лет. В столь раннем возрасте ребенок вряд ли способен на осознанное восприятие событий, он может запомнить, воспринять и передать лишь эмоциональный фон события. Надо думать, что все, что он сообщает, известно ему от родителей и родственников, лично участвовавших в описываемых событиях.

Итак, с учетом ограниченности источниковедческой базы, в данной статье не могут быть даны окончательные ответы на вопрос о причинах, приведших к Дурипшскому сходу.

Тем более следует начать изучение вопроса с общего контекста и проследить основные тенденции развития СССР в 20 – 30-е гг. XX века.

В 1922 году с ухудшением здоровья Ленина (умер в 1924 г.) началась острая политическая борьба за лидерство и власть в партийном аппарате нескольких кандидатов, среди которых Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин, Сталин. Вскоре Сталин стал устранять конкурентов: на ХV съезде партии фактически прекратил свое существование троцкистско-зиновьевский блок (Троцкий, Зиновьев, Каменев), а на XVI (1930 г.) был организован разгром «правого уклона» (Рыков, Томский, Уланов). Начало 30-х годов стало переломным во внутренней политике СССР. К этому времени завершилось формирование мощного, строго централизованного административно-политического аппарата принуждения. Были созданы чрезвычайные карательные органы, такие как ОГПУ, НКВД и т.д. Эти факторы способствовали победе Сталина в борьбе за власть и не могли не отразиться на судьбе Абхазии.

На X съезде ВКП (б) в 1927 году было решено разработать первый пятилетний план развития народного хозяйства, что официально ознаменовало гибель НЭПа, следовательно, и либерализм, присущий этому периоду остался в прошлом. Советская власть в Абхазии была установлена в 1921 г. в период расцвета НЭПа, соответственно Абхазию миновали жесткие экономические меры периода «военного коммунизма», советская власть воспринималась как благо, наконец-то освободившее ее от грузинского меньшевизма. Первым жестким мероприятием, проведенным советской властью на территории Абхазии, была коллективизация, резко обострившая социально-экономическую ситуацию в стране.

Из материалов Революционных комитетов Абхазии за 1921 – 1922 гг. видно, что первые мероприятия Советской власти носили щадящий характер. Была разрешена мелкая торговля и ремесленное производство (Революционные комитеты Абхазии. Сборник документов и материалов. № 153. С.186, № 160. С.191, № 184. С.197. Сухуми, 1961). В каждой общине были организованы земельные комитеты, которые должны были наделить наиболее нуждающихся крестьян землей из «государственного фонда» во временное пользование на один засев, не облагая налогом. Создавались кооперативы, посредством которых осуществлялась связь между крестьянином и государством. Первые экономические мероприятия Советской власти в Абхазии были достаточно успешными, что видно из материалов статистики. К примеру, если в первые годы после установления Советской власти наблюдалось уменьшение посевных площадей, зерновых, овощных, садовых культур, табака, заготовок скота по сравнению с 1914 годом, то уже к 1923 году удалось приблизиться к довоенному уровню.

В 1921 году в Абхазии одновременно со строительством советского государственного аппарата создавалась национальная государственность абхазского народа. Это был единый процесс.

Органы власти, органы хозяйства, суд, администрация создавались из местных людей, знающих быт, психологию местного населения, а также родной язык. Это приблизило советский государственный аппарат к национальной крестьянской массе и тем самым укрепляло национальную советскую государственность (Куправа А.Э. Труды. Том.1 ССР Абхазия в начале становления советского общества. 1921 – 1925 годы. Сухум, 2013. С. 538).

Именно близость к народу, понимание национальных особенностей и психологии своего народа заставляли руководство Абхазии с осторожностью прибегать к новшествам. В инструкции Ревкома Абхазии прямо говорится: «…необходимо разъяснить крестьянам, что принудительно государственная власть не будет его (табак. – И.А.) отбирать, а постарается через кооперативы или непосредственно через свои органы взамен табаку дать крестьянам товары» (Революционные комитеты Абхазии. Сборник документов и материалов. № 153. С.186, № 160. С.191, № 184.С.197. Сухуми, 1961).

Такая осторожность говорит о дальновидности руководства, которая должна была привести к поддержке новой власти. Как заметил С.З. Лакоба: «…Нестор Лакоба всячески противился проведению коллективизации, заявив, что в Абхазии нет класса кулаков и здесь все сословия равны. При этом Лакоба умудрялся выдавать денежные субсидии многим абхазским князьям и дворянам, в то время как люди этого сословия уничтожались по всему СССР» (Бгажба О.Х. Лакоба С.З. История Абхазии. Сухум, 2007. С. 343).

Такое вольное толкование задач революции и распоряжение средствами явно не нравилось руководству партии и государства в лице Сталина, который к тому же значительно укрепил собственную единоличную власть. Об этом свидетельствует письмо Сталина к Н. Лакоба в 1929 году, в котором он подвергся «резкой критике» (Лакоба Н. Статьи и речи. Пути хозяйственного и культурного строительства в Абхазии. 3-4 апреля 1929 года / Составитель А.О. Тулумджян. Отв. ред. Т.Л. Аршба. Сухуми, 1987. С.317).

В то же время Сталин называет Нестора Лакоба хорошим коммунистом и достойным руководителем государства. Именно эта оценка «вождя народов» позволила Н. Лакоба остаться председателем СНК Абхазской ССР.

В докладе на V съезде Советов Абхазии, который проходил 3 – 4 апреля 1929 г. в Сухуме, Н.А. Лакоба наметил меры по подъему сельского хозяйства (Там же. С. 323). В нем особо подчеркивалось, что Абхазия является крестьянской страной, и именно это определяет ее экономическое состояние. Нестор Лакоба в своем выступлении отметил три основных направления по подъему сельского хозяйства: 1) поддержка индивидуальных крестьянских хозяйств, 2) колхозное строительство, 3) строительство совхозов.

В докладе особо было отмечено, что «…индивидуальное хозяйство себя еще не исчерпало... Оно призвано еще на долгое время сохраниться в структуре нашей сельскохозяйственной экономики. Поэтому единоличные хозяйства нами поддерживались и будут поддерживаться при единственном, конечно, условии, если эти хозяйства по своему социальному содержанию принадлежат бедняку, на которого мы опираемся, и середняку, с которым мы находимся в тесном союзе…» (Там же. С. 323). Принимая во внимание неизбежность коллективизации, Н. Лакоба говорил о необходимости постепенного перехода к ней: «… в наших условиях надо уметь повести гибкую, умелую работу к постепенному объединению мелких и середняцких хозяйств в крупные добровольные объединения, подготовив необходимую техническую и материальную базу. Коллективизацию сельского хозяйства надо построить таким образом, чтобы формы ее первоначальной стадии организации были бы поняты и доступны для крестьян» (Там же. С. 324). В речи говорилось о необходимости разъяснения крестьянам явной выгоды организации в коллектив, поскольку это дает возможность использовать сельскохозяйственную технику (тракторы) и чистосортные семена (Там же. С. 342). Эти меры в корне отличались от тех, которые применялись на территории СССР, основанные на терроре и принуждении.

Коллективизация была неизбежна, машина запущена. Теперь осталось объяснить народу, что это такое. Дело было не легким, так как коллективизация подразумевала экспроприацию, а многим крестьянам действительно было что терять. По сообщению информатора из с. Дурипш Гунба С., можно было иметь 25 голов скота, 20 улей, одну лошадь и одного осла, а у многих крестьян было до двухсот, а то и более голов скота.

Озабоченность Н. Лакоба в связи с коллективизацией прослеживается и в речи на VI съезде коммунистических организаций Закавказья 10 июня 1930 года, в которой особое внимание уделяется положению так называемого середняка и высказываются опасения по поводу экспроприации. «…Некоторые недочеты в деле колхозного строительства у нас, по-моему, до сих пор еще не устранены. Отношение к середняку выправлено по-настоящему.

В отношении середняка на местах имеются не только элементы командования, но и такие явления, которые нельзя квалифицировать иначе, как тенденцией экспроприировать середняка, чтобы подвести материальную базу под колхозы, где большинство составляют батраки и бедняки. При распределении кредитов единоличные хозяйства, которые на сегодня не входят в колхозы, игнорируются. Например, долгосрочное кредитование на табачно-сарайное строительство направляется исключительно по колхозному сектору и по так называемому групповому строительству. Это делается в то время, когда мы имеем в Абхазии 17 га под табак, из коих около 2 тыс. падает на колхозный сектор… Такие перегибы не только дискредитируют идею колхозного строительства, но и ставят под прямую угрозу выполнение контрольных цифр по табаку и другим трудоемким культурам» (Там же. С. 342). В речи в дальнейшем говорится о целесообразности финансирования и обеспечения материально-технической базы. Понимая неизбежность коллективизации, Лакоба настаивал на постепенном переходе к новым формам хозяйствования, что однозначно дало бы возможность избежать тех проблем, которые возникли в 1931 г. «При организации колхозов иногда по-барски отмахиваются от первичных форм колхозов – машинных товариществ, тракторных товариществ совместной обработки земли, отмахиваются от укрепления кооперации и вообще от всяких кооперативных форм строительства» (Там же. С. 342).

Лакоба предлагал на конкретных примерах продемонстрировать крестьянам Абхазии те блага, которые им сулит коллективизация. «…Там, где с колхозами по чисто объективным условиям бывает трудно, по-моему, надо было бы не скупиться с отпуском средств на организацию показательных колхозов и совхозов» (Там же. С. 342). Все это явно предлагалось из опасения, что форсированные методы, которые были использованы повсеместно на территории СССР, вызовут негодование со стороны абхазского крестьянства, подорвут его доверие к правительству и советской власти. Опасения эти были небезосновательными и, возможно, были вызваны имевшим место выступлением против коллективизации еще в 1930 году (за год до Дурипшского схода), которое, скорее всего, скрывалось от центральных властей. Об этом факте упоминается в протоколе объединенного заседания бюро Гудаутского райкома партии и райсполкома Гудаутского района от 4 марта 1931 г. «…Харазия сказал, что выступление против колхозного строительства было еще в 1930 году во главе с Гицба Ахмедом и Кадыром Бения, которые созвали сход. Этих кулаков тогда же наказали» (Материалы по истории Абхазии Советского периода. ССР Абхазия в первом десятилетии (1921 – 1931 годы). Т. I. Составитель А.Э Куправа. Сухум, 2012. С. 347). Это событие доказывает, что сход не носил стихийный характер, недовольство среди крестьян накапливалось, что, в конце концов, привело к Дурипшскому сходу.

Из информационных сводок опергрупп известно, что начало сходу было положено 14 февраля 1931 года в с. Лыхны, где была создана инициативная группа из крестьян разных соседних сел, присутствовавших в этот день на похоронах в доме Тарнава. «Решили 18 февраля созвать сход в селе Дурипш. Были выделены специальные ходоки по селам» (Там же. С. 339).

Уже 18 февраля в с. Дурипш сход состоялся. Присутствовали 500 человек. Руководил Гицба Ахмед. Выступили Бутба Осман (с. Абгархук), Ебжьноу Сит (с. Джирхва), Смыр Мустафа (с. Абгархук) (Там же. С. 339). Собравшиеся требовали отмены коллективизации, скотозаготовок, прекращения контрактации посевов, удаления из сел комсомольцев. Продолжение схода было перенесено на 19 февраля, где собралось уже до 1000 человек (Там же. С. 340). В сводках сообщается о том, что «нежелающих брали насильно. Обманывали, что это санкционировано правительством Абхазии. Само правительство будет участвовать» (Там же. С. 340). Гунба С. (информант из с. Дурипш) говорит, что никакого принуждения со стороны организаторов схода относительно участия крестьян в сходе не было, действовали методом убеждения, используя родственные и общинные связи. Однако он же упоминает об изгнании из общины за отказ присяги некоего Хагба Махты из с. Ачандара, что, как известно, было самым страшным наказанием для абхаза. А также называет Гунба Ктыта одним из зачинщиков, насильно заставлявшим давать присягу (Мчылаидырқәон). Следовательно, даже если со стороны организаторов схода и не было прямого применения силы для сбора крестьян, как указывается в документе, тем не менее, традиционные меры воздействия все же на крестьян оказывались. В «докладной записке» секретарям ЦК ВКП(б) тт. Сталину, Кагановичу и Постышеву от ответственного инструктора ЦК ВКП(б) Козлова говорится о том, что инициаторами были кулаки, вовлекшие крестьянсередняков и бедняков (Там же. С. 349-350). Упомянутый выше Хагба Махты отказ от присяги мотивировал тем, что не хочет давать присягу из-за личных интересов кяхириповцев (имеются в виду Бениа Кадыр. «Кьахьыраа руасақәа рзы сызқәуам»). Крестьяне, имевшие крупное хозяйство, из-за страха перед потерей всего прибегали к хитрости, переписывали свое имущество на бедных крестьян и менее богатых родственников (Со слов информанта Гунба Сергея, с. Дурипш, 1928 г.р.). Экспроприация, последствия которой так страшили Н. Лакоба, все же привела к социальному взрыву.

Одной из причин, спровоцировавшей сход, была слабая информированность крестьян о том, что такое коллективизация. «Хәыҷгьы дугьы ҩнык аҿы еиладырио иҟалоит ҳәа рҳәон», – вспоминает С. Гунба. Т.е. коллективизация понималась абсолютно буквально как коммуна, живущая в общем доме, буквально в одной комнате, с общим, весьма скудным, хозяйством.

Выступавшие говорили: «Колхоз – это уничтожение национального быта и традиций. Ликбезы проводят занятия в ночное время, и нашим девушкам и женщинам приходится их посещать, что нарушает наши нравственные принципы. Мы категорически против этого» (Материалы по истории Абхазии Советского периода. ССР Абхазия в первом десятилетии (1921 – 1931 годы).

Основными требованиями выступавших были следующие: 1) Отмена колхозного строительства; 2) Отмена ликвидации неграмотности; 3) Отмена заготовок скота, кукурузы; 4) Отмена контрактации с/х культур.

Напряжение нарастало с каждым днем, увеличивалось количество участников. Если 19 февраля количество участников составляло около 1000 человек (Там же. С. 340), то уже 23 февраля в с. Ачандара собралось до 2000 крестьян и до 300 – 400 женщин (Там же. С. 342). Волнения охватили не только почти всю Бзыпскую Абхазию, но и перекинулись на ее Абжуйскую часть. Так, в селах Атара Абхазская и Кутол сложилась напряженная ситуация. 25 февраля 1931 года собравшийся сход около 100 человек в Атаре Абхазской постановил созвать сход 26 февраля 1931 г. Под напором ответприкрепленные С.Чанба и А.Чочуа были вынуждены дать свои согласия (Там же. С. 346).

На сходе было принято решение о принятии присяги в Дыдрипшском святилище, в селе Ачандаре, о невступлении в колхоз и отказ от всех мероприятий, проводимых правительством. Решение закреплялось кровью. «Каплак ашьа ржәон», – говорит Гунба С. (Со слов информанта Гунба Сергея,село Дурипш, 1928 г.р.). Сам факт принятия присяги как нельзя лучше демонстрирует, какое огромное значение имело происходящее событие, т.к. абхазы до сих пор относятся с большим уважением к святилищам и применяют клятвы и присяги в местах святилищ только в крайнем случае.

Участники схода требовали, чтобы Н. Лакоба принял присягу и пошел с народом. Если откажется, «объявят его изменником и будут бороться за самоуничтожение с требованием открытия дороги для переселения в Турцию» (Материалы по истории Абхазии Советского периода. ССР Абхазия в первом десятилетии (1921 – 1931 годы). Т. I. Составитель А.Э. Куправа. Сухум, 2012. С. 342).

Уже 24 февраля 1931 года «...в Ачандары выехали пред. ЦИК Абхазии Н. Лакоба, Инал-ипа, Захаров и три крестьянина для объявления решения правительства о роспуске схода. На сходе присутствовало до 1000 человек» (Там же. С.344).

В этот же день «приняли присягу в Ачандарах крестьяне Лыхненской и Дурипшской общин» (Там же. С.344), остальные должны были принять присягу 25 февраля.

Ситуация обострялась с каждым днем, начались поджоги. 23 февраля в колхозе «Ленинский путь» в с. Мцара в 11 часов дня по невыясненной причине вспыхнул пожар, сгорели громадный сарай с инвентарем и дом, принадлежащий колхозу (Там же. С.345). Участниками схода велась активная агитационная работа, агитаторы рассылались по городам и селам. В частности, в Афоне было задержано 16 человек. Каковые прибыли для связи и вели агитацию за приезд населения на сход в Ачандарах (Там же. С.345). В число повстанцев стали переходить комсомольцы (Там же. С.346), руководители схода пытались «пропустить через присягу всех оставшихся крестьян, комсомольцев, коммунистов» (Там же. С.344), от комсомольцев и партийцев требовалась сдача билетов и присоединения (Там же. С.341).

Многие коммунисты поддержали идеи схода, «…пошли вместе с антисоветским движением.

Рвали билеты, сдавали их главарям движения и принимали антисоветскую присягу» (Там же. С.351). В сложившейся ситуации от руководства Абхазии требовались оперативность и дипломатичность, т.к. карательный отряд с артиллерийскими установками для силового решения проблемы уже был направлен в Абхазию, а 26 февраля на сход прибыли секретарь ЦК КП(б) Грузии Берия Лаврентий – председатель Груз. ГПУ, Нестор Лакоба – председатель ЦИКа Абхазии и члены правительства Абхазии (Там же. С.346).

Восставшими обсуждался вопрос о смене руководства. Так, Гунба Сергей говорит, что обсуждали три кандидатуры – Лакоба Н., Эшба Э. и Агрба З., из которых кандидатура Эшба не устроила, т.к. он был дворянином (даамсҭоуп), Агрба – избалованный (дԥагьааӡоуп), сошлись на кандидатуре Лакоба, мотивируя это тем, что он рос в трудных условиях (еҭымла дааӡоуп) (Со слов информанта Гунба Сергея село Дурипш, 1928 г.р.).

Таким образом, повстанцы были очень серьезно настроены. В сводках опергрупп говорится, что «..Уполномоченных ЦИКа приняли враждебно» (Материалы по истории Абхазии Советского периода. ССР Абхазия в первом десятилетии (1921 – 1931 годы). Т. I. Составитель А.Э Куправа. Сухум, 2012. С. 34), «главари схода …накаляли атмосферу. Они требовали не выслушивать представителей правительства до присяги» (Там же. С. 344). Один из активистов движения Гунба Ктыт грозил первому подошедшему к Н. Лакоба убийством («Лакоба раԥхьа идгылаз дысшьоит») (Со слов информанта Гунба Сергея, село Дурипш, 1928 г.р.Там же. С.355). Лакоба передали слова Гунба Ктыта в Отхаре, а во время встречи в с. Ачандара, где для Нестора Лакоба был накрыт стол в доме у некоего Чамагуа, Лакоба прямо подошел к присутствовавшему там Ктыту с приветственным обращением и протянул ему руку. Ктыту пришлось ответить на приветствие. Более того, во время трапезы он настоял на том, чтобы за стол Ктыта посадили прямо перед ним. Так напряжение было снято.

Однако руководством Коммунистической партии и Советским правительством такая позиция расценивалась совсем иначе и, скорее всего, репрессивная машина в отношении Н.Лакоба была запущена уже тогда. В докладной записке Сталину ответственный инструктор ЦК ВКП (б) Козлов Г. так характеризует выступление Н.Лакоба: «Таким образом, ни на один вопрос антисоветского движения Лакоба не дал настоящего большевистского ответа; а по некоторым не только не дал отпора классовому врагу, но и сам, хотя и в завуалированной форме, согласился с ними. Этим самым все мероприятия партии и Советской власти в глазах крестьянства поставил под сомнение. Кулаки проводили его с любовью и криком «ура!». Так без выстрела мирно закончился антисоветский сход, но с большими минусами для парторганизации и советской власти….» (Материалы по истории Абхазии Советского периода. ССР Абхазия в первом десятилетии (1921 – 1931 годы). Т. I. Составитель А.Э Куправа. Сухум, 2012. С. 354). Из докладной записки видно, что цели у руководства Абхазии и центрального правительства были абсолютно разные. Нестор Лакоба стремился сохранить мир и обеспечить безопасность собственного народа, а центральное правительство – незыблемость коммунистических принципов. В условиях усиливавшейся единоличной власти Сталина, основой которой была классовая борьба, такой подход был неуместен. Это подтверждается следующим: «…Миролюбие к кулаку, желание жить со всеми в мире опирается на все слои населения в условиях классовой борьбы, означает не что иное, как сдача партийной позиции классовому врагу и потеря пролетарской опоры в деревне» (Там же. С. 355).

Дипломатичность Н. Лакоба просматривается и в официальных документах, которая, конечно же, рассматривалась карательными органами как антисоветская, подрывная деятельность. В частности, им было сказано: «В Ачандарах колхозу отвели лучшую землю из бывшего княжеского участка, обидев крестьян.… При отводе земли колхозу всегда нужно согласие данного села»…». Не надо трогать крестьянина индивидуалиста, у которого земля будет лежать в середине колхозного участка, а если он не согласится, то нельзя его переселить и принудить вступить в колхоз»…, «…если колхоз будет организовываться добровольно, земля будет отводиться с согласия общества, чтобы это не было никому в обиду, то это будет очень хорошо» (Там же). Говорилось о возможности отказа от контрактации, о необходимости проведения скотозаготовок с учетом возможностей крестьян, о необходимости раздельного обучения мужчин и женщин, с учетом наших традиций и обычаев (Там же. С. 354). Но самое главное, в выступлении ответственность за сход Лакоба взяло на себя и правительство: «Это стихийный сход крестьян, вызванный целым рядом наболевших вопросов, благодаря нашим недостаткам и ошибкам, которых у нас имеется в изрядном количестве». Это был очень дальновидный шаг, в ту же минуту снявший напряжение. Он демонстрирует не только политическую дальновидность Лакоба, но и глубокое понимание своего народа, понимание его психологии, близость к народу. Окончательно успокоила и воодушевила собравшийся народ оценка схода, данная Н. Лакоба: «Не только наказывать таких людей – активистов этого схода, но их нужно хвалить за то, что они своим умелым подходом и руководством таким огромным сходом дали хороший исход» (Там же. С. 354).

Таким образом, благодаря умелому руководству, гибкости и дальновидности Н. Лакоба удалось избежать кровопролития (тем более что «глава закавказских чекистов Л. Берия двинул в Гудаутский район карательные отряды и военную технику» (Лакоба С. Указ. соч. С. 89), что однозначно стало бы катастрофой для нашего народа, соизмеримой разве что с махаджирством.

Одним из пунктов обвинения, объявлявшим Н. Лакоба «врагом народа», была связь с зачинщиками схода. Однозначно Лакоба никак не мог поддерживать или подталкивать к сходу, т.к. не мог не давать себе отчета в том, чем это может закончиться. Именно поэтому он прилагал всяческие усилия для скорейшего разрешения конфликта. Он встречался с народом в каждом селе, где были волнения, успокаивая крестьян. Его дипломатичность, которая говорит о мудрости политика, отлично знающего особенности национального менталитета, была расценена представителями ЦК ВКП (б) как антисоветчина. Это подтверждается письмом в Главную военную прокуратуру СССР М.Л. Хашба, который в то время работал главным редактором газеты «Аԥсны ҟаԥшь» и был командирован Абхазским областным комитетом КП (б) Грузии в Гудаутский район, для того чтобы уговорить крестьян разойтись домой. Вспоминая об этом, он говорит об отсутствии связи между зачинщиками схода и Н. Лакоба. «Н.А.Лакоба не мог иметь никакой связи с зачинщиками вышеизложенного так называемого самочинного схода, а наоборот, активно содействовал ликвидации его» (Хашба Л.М. Наследие. В 2-х книгах. Книга вторая. Сухум, 2005. С. 163). Гибкость, проявленная Нестором Лакоба во время встреч с народом, конечно же, рассматривалась как антисоветская подрывная деятельность.

11 февраля 1931 года под давлением Тифлиса и Москвы VI съезд Советов Абхазии принял решение о преобразовании договорной СССР Абхазии в автономную республику. Вопрос этот обсуждался на VI съезде Компартии Грузии в 1928 году, где Н. Лакоба высказался о нем как о «решеном вопросе» (Лакоба Н. Указ. соч. С.277), обсуждался он и на Закавказском бюро ВКП(б) (1929 г.), где Лакоба сорвал голосование по этому вопросу, сославшись на неисправность слухового аппарата (Латария Ю.С. Книга памяти жертв политических репрессий (1930 – 40 годы). Том 1. Сухум, 2011. С.156 – 157). Но далее сопротивление было не только бесполезно, но и опасно для народа, что не могло быть неизвестно Н. Лакоба. Нестор Аполлонович, так умело разрешивший проблему, приложив к этому максимальные усилия, вряд ли мог способствовать его началу. К тому же в момент начала схода, по сообщению М.Л. Хашба, его не было на территории Абхазии. «Не поддаваясь уговорам, крестьяне отказались расходиться по домам, требовали, чтобы к ним приехал лично Н.А. Лакоба с тем, чтобы свои требования передали только ему. Н.А. Лакоба в это время находился в городе Тбилиси, для участия на Съезде Советов Грузии» (Там же. С. 161). Обращает на себя внимание тот факт, что в докладной записке секретарям ЦКВКП(б) тт. Сталину, Кагановичу и Постышеву о ситуации на сходе, целью которой было показать антисоветскую деятельность Н. Лакоба, приводятся ответы Н. Лакоба на все требования крестьян, однако о протесте против вхождения в состав Грузии в качестве автономной республики ничего не говорится. В памяти народа данный сход также сохранился как антиколхозный.

Использованные нами в предлагаемой статье источники не содержат сведений о политических причинах схода. В них прослеживается лишь социально-экономическая направленность данного выступления. Исходя из этого напрашиваются следующие выводы: нежелание крестьянами принимать новые невыгодные экономические условия, непонимание ими сущности коллективизации, несовместимость форм обучения с абхазскими традициями и обычаями стали основными причинами Дурипшского схода.

Однако совпадение времени прохождения схода с VI съездом Советов Абхазии, на котором было принято решение о вхождении Абхазской ССР в состав Грузинской ССР в качестве автономной республики, может быть не случайным. Возможно, в будущем будут обнаружены документы, проливающие свет на это загадочное совпадение.

Литература
1. Лакоба Н. Статьи и речи. Пути хозяйственного и культурного строительства в Абхазии. 3 – 4 апреля 1929 года. Составитель А.О. Тулумджян. Отв. ред. Т.Л. Аршба. Сухуми, 1987.
2. Материалы по истории Абхазии Советского периода. ССР Абхазия в первом десятилетии (1921 – 1931 года). Т.1. Составитель А.Э Куправа. Сухум, 2012.
3. Революционные комитеты Абхазии. Сборник документов и материалов. № 153. С.186, № 160. С.191, № 184. С.197. Сухуми, 1961.
4. Латария Ю.С. Книга памяти жертв политических репрессий (1930–1940 годы). Том 1. Сухум, 2011.
5. Инал-ипа Ш.Д. Дурипш. Сухуми, 1981. С. 37.
6. Куправа А.Э. Труды. Том.1 ССР Абхазия в начале становления советского общества 1921 – 1925 годы. Сухум, 2013.
7. Бгажба О.Х. Лакоба С.З. История Абхазии. Сухум, 2007.

Список информантов
1. Гунба Сергей, село Дурипш Гудаутского района, 1928 г.р.